Понедельник тяжелый день не для всех - во всяком случае, 17 августа. Это мог быть тяжелый день для прокурора, который обвиняет Ходорковского и Лебедева на известном процессе. Обвиняемые и их адвокаты подали прошение об отстранении прокурора от дела ввиду его полной некомпетентности.
Пройти на процесс, как много раз уже отмечалось, не просто, а очень просто. Фотографировать не разрешают, но фотографировать почти нечего. Самое примечательное видно лишь публике. В центре зала стоит трибуна, обращена она к судье, залу виден, соответственно, зад – и вот внутри трибуны стоят целых пять ваз для цветов. Все разные. С водой одна. Я не смог себе представить ситуацию, в которой бы в эти вазы поставили цветы и водрузили на видное место.
Все остальное явно оформлял Никита Михалков – вплоть до цепи на клетке с заключенными. Причем сама клетка сделана даже гламурно, с бронебойным, наверное, стеклом, полировочкой, а вот замок и цепь из какого-то дешевого магазина металлоизделий. Толстые, но дешевые. Что замечательно контрастирует с изобилием дорогих ноутбуков в зале. У судьи и прокурорской команды с питанием от сети, провода ползут как змеи. У остальных (среди публики половина, кажется, журналисты) на батарейках. Лицо Платона Лебедева воспринимается на фоне компьютерного монитора, отразившегося в правдонепробиваемом стекле.
Со свободой в суде проблемы, но свободные места в суде есть. Где сидят Ходорковский и Лебедев – свободные места, где сидит публика – свободные, где адвокаты – там рабочие места. А вот где сидит судья, где сидит прокурор со товарищи, там несвободные места. Свободный человек, включая свободного прокурора, не будет тратить жизнь (свою и чужие) на зачитывание банковских документов со всеми реквизитами, когда эти документы подтверждают то, чего никто из обвиняемых не отрицает: "ЮКОС" приносил прибыль и распределял ее между своими акционерами.
Выражение лица у прокурора и судьи точь-в-точь как у мужчин, которые стоят у женского туалета в каком-нибудь магазине, ожидая своих благоверных. Сложнейшее выражение лица: ведь надо одновременно дистанцироваться именно от того места, на которое тебя занесла судьба, и в то же время как-то дать понять окружающим, что ты и здесь несешь сложную и опасную службу, что без тебя не произойдет то, ради чего заведение сооружено.
Что происходило там, куда не допущены скорее всего ни судья, ни прокурор, осталось, конечно, неизвестным. На поверхности же было все просто, хотя пакостно. Вообще для гуманитария, да и для верующего в воплощение Бога Слова, слушание речей такого судьи и такого прокурора опыт тяжелый – дар слова используется для превращения жизни в бессмыслицу.
Логика прокурора (о, конечно, он всего лишь "око государево", хлоп-хлоп ресницами и зачитывает, зачитывает...) такова: получил прибыль – значит спекулянт. Ну да, в армии прибыли не бывает, лишь убытки. А если ты прибыль еще и выплатил вкладчикам, то ты вор. Ну да, нормальный человек вкладчиков обманывает, как российское государство российских граждан. Все обвинения по адресу Ходорковского точно соответствует святоотеческому принципу: "Каждый приписывает другому те пороки, которыми страдает сам". Или, говоря суровым языком детсада, "кто как обзывается, тот сам так называется".
Ходатайство же обвиняемых об отводе прокурора из-за некомпетентности судья отклонил, объяснив: Уголовно-процессуальный кодекс вообще не называет некомпетентность в числе причин для отвода прокурора. Вот если бы прокурор был в родстве с кем-нибудь или раньше был следователем, а то и присяжным...
Британский сатирик изобрел "принцип Питера": в каждой иерархии субъект стремится подняться как можно выше, пока не превысит свою компетенцию и не достигнет уровня некомпетентности. Так – в демократическом мире. Выше уровня некомпетентности ничего нет. В России потолок некомпетентности есть одновременно пол огромного зала с высокими потолками, лепниной, позолотой, гвардейцами на часах. Кто попал в этот зал, тот поднялся выше пошлого, земного противопоставления компетентного и некомпетентного.
Конечно, можно описать эти эмпиреи как "компетентные органы", но это рискованно, ибо подразумевает, что возможны еще какие-то органы, менее компетентные или вовсе некомпетентные. А это уже диссидентство и подрыв устоев. Если орган государственный, то он не может быть некомпетентным.
Такое государство (не все такие, к счастью) напоминает жестко организованную религию. Служить такому государству – не профессия, а конфессия. Для профессии важно умение, для конфессии важна преданность.
По той же логике, если человек "канонически рукоположен", то он священник. Пусть он алкоголик и развратник, лжец и атеист. Бог может хоть треснуть, бить в архиерея руками и ногами - не поможет. Не надо было выдавать генеральную доверенность? Не знаю... Если бы Творец контролировал все до черточки, жизнь быстро бы осточертела.
Но то с неба на землю, сверху вниз - случай особый и в общем не страшный, потому что в нормальной церкви священники так мало зарабатывают, что это автоматически отсекает опасных для окружающих кандидатов. А вот выдавать земным властям, снизу вверх, такую генеральную – даже генералиссимусскую доверенность – что они в принципе не могут быть некомпетентными - явно не стоит. А ведь она выдана, во всяком случае, в России.
Конечно, некомпетентность побеждена там, где прокурор - око государево, а судья - второе око государево, население же суть ресницы на очах государевых. Однако это не та победа, для отмечания которой стоит ставить цветы в вазочки в Хамовническом суде.
Статья опубликована на сайте Грани.Ru
