В России в последние годы крайне редко предлагаются законопроекты, действительно нужные обществу. Один такой все-таки в 2019 году стал обсуждаться — о профилактике домашнего насилия. Казалось бы, против домашнего насилия должны выступать все, однако закон быстренько назвали законом против семьи. Получается, что "защитники семейных ценностей" уравнивают семью с насилием?
О том, что такой документ нужен, в стране говорят уже много лет, однако так далеко подобные инициативы еще не заходили. В 2016 году появилась первая версия документа, но его тогда отклонили и отправили на доработку. В 2019 году об инициативе вспомнили и началась активная подготовка к ее новому внесению в Думу. Разработкой документа занимались три рабочие группы — в Совфеде, Госдуме и Совете по правам человека при президенте в прежнем составе. Среди депутатов его активно продвигала Оксана Пушкина. Также к работе привлекли экспертов-общественников — главу Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Мари Давтян и соосновательницу сети взаимопомощи для женщин "Проект W" Алену Попову. Но в итоге опубликованная версия на сайте СФ сильно отличалась от того, за что выступали общественники.
Как поясняла Попова, опубликованный документ защищает насильника, а не жертву. И в этом базовая разница. Так, под домашним насилием понимаются деяния (то есть действие или бездействие), в которых нет признаков административного правонарушения (например, нет признаков побоев) или уголовного преступления. По мнению правозащитницы, СФ "сделал реверанс в сторону фундаменталистов" и патриархии. Получилось, что если есть угрозы или легкий урон здоровью жертвы, то к агрессору нельзя применить меры, связанные с лишением свободы. Также документ защищает партнеров, официально не состоящих в браке.
Правозащитники предлагали расширить круг лиц, имеющих право сообщить об угрозах. Однако в опубликованной версии документа это — обязанность жертвы.
Выдавать предписания может полиция или суд, но наказание за нарушение предписаний слишком незначительное — штраф или арест.
Попова выступает за то, чтобы ввести уголовную ответственность за повторное нарушение предписаний.
Одним из самых спорных стал пункт о примирении виновника и жертвы.
Психолог Зара Арутюнян — одна из сторонниц законопроекта — назвала этот пункт дезавуированием всего закона.
"Мы понимали, что у нас будет мало мер профилактики, вряд ли будут образовательные курсы в школах, неизвестно, кто будет учить полицейских, так как очень мало НКО, которые реально могут обучить. Мы понимали, что будет не совсем то, что мы хотим, но хотя бы боксеров будут сажать за решетку. Но примирение — это ужасная вещь. Я думаю, это реверанс в сторону адептов "традиционной семьи" и боящихся ювенальной юстиции", — подчеркнула Арутюнян.
Она пояснила, что примирение не должно быть навязано государством. Оно возможно, если агрессора вначале арестовывают или изолируют от жертвы, он проходит программу управления гневом, но решать это должна сама жертва.
"А если государство говорит: "Ну давай мы не будем тебя сажать, не будем изымать из семьи, где же ты, бедный, будешь жить, вот вам телефон соцработника, живите и помиритесь", — это вновь ставит женщину в сложное положение", — пояснила психолог.
По ее словам, изначально ожидалось, что подрежут число кризисных центров. По международным стандартам, должен быть один шелтер на пять тысяч человек, однако в Москве их лишь несколько штук.
Оказалось, опубликованный документ мало кого устроил. Авторы критиковали его за защиту насильника, а "традиционалисты" — за разрушение института семьи. На сайте СФ документ за несколько недель собрал более 11 тысяч комментариев. Набежали туда и "защитнички семьи". Они утверждали, что закон рушит семью, нарушает презумпцию невиновности, приплели ювенальную юстицию. Об этом вообще в документе ничего не говорится. И да, было бы желание, ребенка и сейчас можно изъять из семьи. Какая-то "сумасшедшая женщина" и сейчас может написать жалобу и посадить "бедного мужа". Серьезно, может. Только вот жертв домашнего насилия сейчас мало что защищает. Общество продолжает твердить: "Сама виновата". Жертвы иногда вызывают полицию, но их не защищают. Это может закончиться убийством — жертвы или насильника. "Новая газета" и "Медиазона" выяснили, что большинство женщин, осужденных за убийство, защищались от домашнего насилия.
От противников законопроекта доводилось слышать, что женщина при любой ссоре может побежать жаловаться. В то, что все женщины разом так поступят, слабо верится. Даже если предположить, что таковые найдутся, то зачем нужны отношения с партнером-предателем? Ведь если в семье все так хорошо и нет насилия, смысл жаловаться?
Сторонники законопроекта проводили серию акций в его поддержку. В Москве проходили серии одиночных пикетов, а в конце декабря в Петербурге закон поддержали мужчины, организовав акцию "Мужчины против домашнего насилия".
"Очевидно, что насилие — это очень эмоционально заряженная тема. Поэтому она так поляризует общество. При этом хотел бы заметить, что противников закона о домашнем насилии не нужно сводить к какой-то одной группе. На самом деле это широкий спектр самых разнообразных людей с разными представлениями и ценностями.
У разных людей разные причины выступать против. Одни не готовы признать саму проблему насилия в семье и в целом разделяют патриархальные ценности. Другие погрязли в конспирологических теориях и думают о том, что этот закон внедряется "врагами России" и у них после принятия данного закона отберут детей и вообще посадят всех мужчин. Есть те, кто в целом понимает серьезность и масштаб проблемы, но боится, что в нашей стране подобный закон может превратиться в очередной инструмент репрессий против инакомыслящих, т.е. надо исходить из того, что Россия авторитарное, неправовое государство — и это главная проблема, которую нужно сейчас решать.
Противников много, и какие-то из них пересекаются в своих представлениях. На часть возражений можно и нужно отвечать. Но есть те, с кем диалог невозможен. Потому что нельзя рационально обсуждать иррациональные фантазии. Изменения в обществе всегда идут рука об руку с тревогой и различными кампаниями моральной паники ("как только отменим рабство — всему конец", "вот сейчас дадим женщинам право голоса, и наступит апокалипсис", "разрешим межрасовые/однополые браки и тут же вымрем).
Необходимо быть в контакте с реальностью. Изучать факты, слушать экспертов, анализировать и делать выводы. И если оставить эмоции позади, то становится понятно, что нам нужен закон о домашнем насилии, который принят больше чем в 140 странах мира. Особого пути в борьбе с насилием быть не может", — пояснил один из организаторов той акции Кирилл Федоров.
В 2019 году документ на рассмотрение Госдумы внести не успели, но в начале 2020 года уже высказались патриарх Кирилл и Наталья Поклонская. В РПЦ вообще не могут определиться с отношением к документу. Так, еще в декабре председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион говорил, что жертв домашнего насилия защищать нужно. А теперь патриарх заявил, что понятие "семейно-бытовое насилие" есть "нечто заимствованное со стороны, из-за рубежа".
Поклонская предложила изменить название на "закон об укреплении и сохранении семьи". По ее мнению, "закон о домашнем насилии" выставляет семью "местом ужаса и постоянных побоев".
Закон о домашнем насилии на данный момент принят в 127 странах, а охранные ордера предусмотрены в 124. Всемирный банк поместил Россию в число 18 стран, чьи законы хуже всего защищают женщин от насилия. Россия оказалась среди таких стран, как Афганистан, Конго, Джибути, Оман, Южный Судан, Либерия, Габон.
