Несколько дней назад моя внучка Саша гуляла в берлинском парке со своей мамой и увидела там бронзовую фигуру. Саша с интересом разглядывала странного дядечку, но он не двигался, и она побежала играть.
Саша еще не знает, что такое памятник, и, конечно, не знает, что это был памятник Карлу фон Осецкому.
Осецкий, как и многие люди, прошедшие через Первую мировую войну, был убежденным противником войны и милитаризма. В Германии 20-х годов, где демократия рассыпалась на глазах, а националистические группировки росли как грибы после дождя, он пытался противостоять приближавшемуся ужасу.
В 1929 году авиаконструктор и журналист Вальтер Крайзер опубликовал в журнале "Вельтбюне", главным редактором которого был Осецкий, большую статью о тайных связях между военными и авиационной промышленностью и о существовании специального подразделения М (от слова Militär — военный), готовившего военных летчиков.
Это было явным нарушением Версальского договора. Мало того, представители военного министерства признали на суде, что опубликованная информация соответствовала действительности. Но именно поэтому Крайзера и Осецкого осудили. "Я знаю, что любой журналист, критикующий рейхсвер, должен быть готов к обвинению в предательстве, — писал Осецкий, — но на этот раз произошло очаровательное новшество: мы вышли из зала суда не предателями, а шпионами".
В промежуток между вынесением приговора и апелляцией у осужденных еще была возможность скрыться, и Крайзер бежал во Францию, а позже переехал в Бразилию. А Осецкий остался, хотя его уговаривали бежать. 10 мая 1932 года он явился в берлинскую тюрьму Тегель. У входа его поджидали сторонники и читатели, попытавшиеся уговорить журналиста не отдавать себя тюремной системе. Осецкий провел в тюрьме несколько месяцев и вышел по амнистии.
Маленькое отступление: из знаменитых адвокатов, защищавших Осецкого, один покончил с собой через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, другой эмигрировал и умер в 1943 году в Нью-Йорке, третий уехал во Францию, пытался в 1941 году получить в Марселе американскую визу и умер от инфаркта, так ее и не дождавшись, а четвертый визу получил, но корабль, на котором он с женой плыл в Америку, был потоплен немецкой подводной лодкой.
А Осецкий, выйдя из тюрьмы, продолжал писать о нарастающем милитаризме, национализме, антисемитизме, — на дворе между тем был 1933 год. Сразу после поджога Рейхстага он был арестован и провел несколько лет в лагере. Представитель Красного креста, видевший его в 1935 году, описал бледного, дрожавшего арестанта с заплывшим глазом, выбитыми зубами, сломанной и плохо зажившей ногой. Известно, что Осецкого избивали и морили голодом.
В 1936 году Осецкому присудили Нобелевскую премию мира. Страх перед нацистской Германией был уже так велик, что два члена Нобелевского комитета ушли в отставку, так как они одновременно были государственными чиновниками, а король не посмел явиться на вручение награды.
Осецкого, впрочем, тоже на вручении не было, он был уже настолько болен, что под давлением мировой общественности его поместили в больницу. Власти требовали, чтобы он отказался от премии, но Осецкий смог передать на волю сообщение о том, что принимает награду, символизирующую "взаимопонимание между народами". Через полтора года он умер в больнице.
А ведь между 22 декабря 1932 года, когда его выпустили из тюрьмы, и арестом 28 февраля 1933 года еще было время. Еще можно было попробовать уехать и продолжать писать из безопасного места.
Я думаю о другом узнике, который сел в Берлине в самолет и полетел на родину, где его ждал арест, пародия на суд и пытки в колонии. И вообще о тех, кто жертвует своей жизнью, потому что считают, что это сможет что-то изменить, или просто потому что неспособны поступить по-другому.
Потом смотрю на фотографию маленькой девочки, разглядывающей памятник Карлу фон Осецкому. Надеюсь, что ее поколению не надо будет делать такой выбор.
! Орфография и стилистика автора сохранены
